Под занавес года Виктория Штейнгардт, выпускница Космического центра Сколтеха,  вспоминает о недавнем “полете на Марс” (в финале конкурса Gemini Mars).

Конкурс, посвященный пилотируемому полету на Марс, сообщество Mars Society ворганизовало в этом году уже во второй раз. И предыдущий Inspiration Mars, и недавно завершившийся Gemini Mars – способ привлечь внимание к проблеме освоения красной планеты. Идея конкурса, проводимого марсианским сообществом среди студентов, состоит в том, чтобы превратить полет на Марс из фантазии в реальный проект. Выпускники Сколтеха решили участвовать и не прогадали – их проект был отобран для финала. Хотя ребята не заняли призовое место, у них была возможность посоревноваться с работами студентов ведущих мировых вузов.

Вероника Штейнгардт, выпускница Космического центра Сколтеха:

“Задачей команд было спроектировать миссию облета Марса, которую можно реализовать до 2024 года. Участники могли использовать только те технологии, которые уже существуют или будут разработаны в ближайшее время. Основной упор делался на безопасность и экономичность проекта. В январе мы узнали о конкурсе и подумали – почему нет?”

“Мы начали с выбора траектории. Для этого существуют специальные программы – они помогают найти оптимальный путь. В итоге почти все команды выбрали один и тот же курс: старт в 2021 году, потом облет Венеры, затем Марса и возвращение на Землю. Одни ребята предложили траекторию без облета Венеры, но с облетом спутника Марса Деймос. Для такого полета космонавтам не придется конструировать дополнительные системы отвода тепла, как в остальных проектах.”

“На Марс должны отправиться два человека – это было обязательное условие организаторов конкурса. В этом полете ресурсы ограничены – с Земли ничего не пошлешь, как на МКС, – но и одного человека в полет тоже не отправишь. Мы должны были спроектировать корабль, который обязательно вернется на Землю. Большинство выбирали между Red Dragon Илона Маска и Orion MPCV, разработанный НАСА. Мы сделали выбор в пользу последнего – хотя он значительно дороже Дрэгона, создатели обещают завершить его разработку к 2018 году. Помимо пространства, рассчитанное на хранение всех систем, у нас должно было быть 100 м³ жилого помещения для космонавтов. Мы выбрали модуль, который уже существует, – Node 2. Здесь нам не пришлось бы ничего проектировать, только поменять несколько элементов. У этого модуля достаточно люков для стыковки, так что мы рассчитывали присоединить к нему еще два, созданные компанией Bigelow Aerospace. Модуль этой модели уже тестируется на МКС.”

“В нашей команде было семь человек, и у каждого была своя функция. Дивия Шанкар отвечала за расчёты коммуникационных систем, Адений Адебайо занимался системами энергообеспечения корабля и экспериментами на его борту. Наталья Глазкова, биолог команды, отвечала за систему жизнеобеспечения – регенерацию воды, обработку отходов – и изучала психологическое и физическое состояние экипажа. Михаил Добинда просчитывал потенциальные риски, связанные с солнечным излучением, и придумывал, как защитить космонавтов от радиации. Даша Степанова разрабатывала системы навигации и ориентации корабля, составляла матрицу рисков и рассчитывала стоимость проекта. Возвращением корабля на Землю занимался Александр Меньшиков. Я рассчитывала траекторию полета и разрабатывала конструкцию корабля.”

“Хотя во время учебы мы получили все необходимые компетенции, в некоторых вещах приходилось разбираться прямо на месте. Нелегко пришлось Мише – расчет радиации стал одним из самых сложных этапов работы. Уровень радиации пересчитывается всякий раз, как в конструкции корабля что-то меняется, – чтобы учитывать эти поправки, надо каждый раз писать новый код для программы.”

“Многие данные еще не доступны, поэтому некоторые вещи нам пришлось предполагать. В радиационных расчетах мы не могли учитывать модули BEAM. Неизвестно, выдержит ли корабль Орион вход в атмосферу на такой большой скорости. Примерной получилась и цена полета – итоговая стоимость разработки некоторых систем трудно предсказать. Все, что удалось, – найти части, которые можно было найти, и немного взять про запас. В результате мы оценили наш проект в $3.5 млрд – это много, но вполне реально.”

“Несмотря на все трудности, самым сложным оказалось не это. Тяжелее всего было работать в команде. На создание проекта у нас ушло пять месяцев, включая летние месяцы. Собрать всех вместе во время каникул – задача не из легких. Тем не менее, нам удалось придумать пару фишек, которыми гордимся. На нашем корабле мы планировали разместить центрифугу – аппарат, который поддерживает физический тонус экипажа. Наша центрифуга решала ряд биологических проблем, с которыми стандартные тренажеры не справляются. Например, камни в почках – профессиональная болезнь космонавтов, а центрифуга предотвращает их образование.”

“Мы предложили брать всю еду в порошке. Это психологически тяжело, поэтому, чтобы улучшить психологическое состояние экипажа, мы хотели поместить на борт 3D-принтер, который печатал бы еду из порошка. Так нам удалось получить хоть какое-то разнообразие, что немаловажно при таком монотонном течении будней.”

“Жаль, что нам не удалось победить. Во время выступления я так волновалась, что не запомнила ничего из того, что рассказывали другие команды. В Сколтехе мы постоянно учимся презентовать свои проекты на английском, но иногда с эмоциями невозможно справиться – опыт тут имеет решающее значение.”