Александр Кулешов, Президент Сколковского института науки и технологий
– Сегодня человеческий капитал – это основная ценность. И, соответственно, деньги сегодня вкладывать некуда, кроме как в развитие этого капитала. И главный тренд сегодня в мире – это сокращение даже не квалифицированного, а среднеквалифицированного труда. И это именно то, в чем общество подвержено самому большому удару.
Вот в мире 70 миллионов инженеров-конструкторов. Из них только 1 процент умеют использовать по-настоящему сложные и эффективные средства, например, системы компьютерного проектирования (CAD/CAM), демонстрационные научные экспериментальные программы (DSX) и так далее. Всего 1 процент! И это цифра, к сожалению, не меняется последнее 15 лет. Человеческая эволюция гораздо медленнее научно-технологической эволюции. Люди умнеют гораздо медленнее, чем того требует новый технологический уклад. То есть не появляется в поколении больше умных людей, чем их было 30 лет назад. Об этой проблеме совсем не говорят, но она самая опасная.
– Да, многие прогнозируют сокращение большого числа рабочих мест из-за развития технологий.
– На примере Франции, которая пошла по американскому пути, очень хорошо видно, что страна делает для обеспечения занятости людей. Вот когда пришел Франсуа Олланд, он сказал, что увеличит число государственных служащих до 22%. Ты приезжаешь сейчас в Париж, и в аэропорту почти так, как в Штатах: весит вывеска «такси», тем не менее, на каждом шагу стоит человек в желтой куртке, который говорит: «Такси». То есть, понимаете, это способ социализации людей.
Условно говоря, сейчас общество может прокормить огромное количество людей, но занять их нечем. Понимаете, откуда берутся все эти радикальные мусульманские группировки и все прочие? Ведь ислам здесь ни при чем. На самом деле, это происходит из-за того, что в мире образовалось огромное количество лишних людей, и с этим ничего не сделаешь.
Сейчас в Питтсбурге бегает уже дюжина Uber-такси без водителей. Понимаете, сколько в мире профессиональных водителей? Я затрудняюсь сказать, но наверняка не один десяток миллионов.
Прогресс в некоторых областях, как мы видим на примере услуг перевозчиков, наступает мгновенно. Ведь вспомните то, что было 15 лет назад в сфере интернета, мобильной связи и так далее, и что есть сегодня? Нам кажется, что изменения будут происходить постепенно, понемногу? Нет, ничего подобного, потому что сегодня все новое появляется с ужасающей скоростью.
– Какие новые сферы спровоцируют взрывные технологии?
– Ну, прежде всего, это интернет вещей и искусственный интеллект. Это очень связанные вещи.
– А у России есть шансы вписаться в эту новую технологическую волну?
– Дело в том, что, к счастью, пока есть. При условии, если мы будем правильно себя вести, а это неочевидно, это совершенно неочевидно. Но главное дело в том, что нужно понять – мы на нефти долго не проживем. Может быть, мое еще поколение проживет, но не страна в будущем.
Азербайджан – прекрасный пример того, как нефтедобывающая страна готовится к будущему. По подсчетам азербайджанского правительства им нефти хватит на нынешнем уровне примерно на 18 лет. После этого нужно, естественно, чем-то заниматься, а строить основу надо уже сегодня. Поэтому Азербайджан сейчас находится на стадии решения того, куда, зачем и во что он будет вкладывать деньги для стабильности завтрашнего дня.
– Кто должен реализовывать новый технологический уклад – государство или частники?
– Вы понимаете, ни в одной стране мира государство не является главным инвестором.
У нас есть некие совершенно ошибочные выводы из того, что мы были на равных со Штатами в ядерной и ракетной программах – а на самом деле мы их даже превосходили. Так почему мы сейчас не можем сделать то же самое, но в новой экономике? Потому что все перевернулось – если раньше технологии шли из военной области в гражданскую область, то с момента зарождения электроники правила поменялись.
На чем Советский Союз сломался? На попытке повторить 386-ой процессор, мы этого сделать просто не смогли. На самом деле, проблема в том, что когда появилась электроника, то средства на R&D в эту область начали поступать с мирового рынка.
Если раньше соревновались два бюджета, то теперь экономика стала другой, понимаете? Сегодня Intel высасывает деньги из всего мира. Он больше всех заработал на мобильной связи. Потому что на каждые 300 абонентов ты обязан купить шкаф памяти Intel. И когда тот же самый Intel забирает ресурсы со всего мира, то никакие бюджеты уже не сравнимы, это уже чисто экономическая история.
Мы не в состоянии конкурировать, если мы находимся лишь в рамках своего рынка. Когда речь шла о ракетной или ядерной программе, которая базировалась только на государственном бюджете, тогда это было еще возможно более или менее. Когда речь пошла о массовом рынке, то это абсолютно невозможно. Вы знаете, сколько в «SAP» работает программистов? 21 тысяча программистов. Понимаете, у нас нет таких ресурсов, просто физически нет.
Гигантская ошибка – это пытаться ограничиться нашим рынком. Вот то, что называется словом «импортозамещение» – это смерть нашей промышленности, и если мы пойдем по этому пути, тогда мы исчезнем для мирового рынка.
– В Стратегии научно-технологического развития сказано, что одна из целей – это вырастить российские глобальные компании, которые будут конкурентоспособны на мировом рынке.
– Абсолютно верно, под этой фразой я подписываюсь. То есть, именно так.
Я еще раз повторю то, что государство может выступать только катализатором. Никогда в жизни такие вещи не делались на государственные деньги. Не нужно строить Силиконовую долину за свой счет. Пока ты не создал пул частных инвестиций, ты всегда будешь проигрывать, потому что госбюджет не может соревноваться с частными деньгами. Никакой бюджет, даже американский. Поэтому цель государства, прежде всего – это создать мотивацию для частных инвесторов, для технологических предпринимателей. Вы думаете, у нас в стране денег мало? Полно, они просто по банкам лежат.
Какая у нас самая большая глобальная компания, которая была рождена в России? Наверняка не скажите?
– Могу назвать глобальные компании только с государственным участием.
– Частная IPG Photonics. Если говорить о частных компаниях, то компания Валентина Гапонцева на бирже Нью-Йорка «Nasdaq» стоит 5,5 млрд. долларов, и компания принадлежит лично ему. Он был заведующим лабораторией в Российской академии наук, создал компанию и является практически монополистом в области мощных лазеров, занимает 80% мирового рынка. Он уехал из России с усилителем в кармане, с нулем денег в 1991 году. И вот сейчас он владелец одной из крупнейших мировых компаний, стоимость его компании 5,5 млрд. долларов. И кто о нем знает? Не шибко много.
– То есть главное, что требуется от государства – это создать условия, чтобы подобные компании развивались в стране?
– Вы знаете, иногда самая лучшая помощь – это не мешать, не пытаться удавить монополистами, которые держат весь рынок. Нужно помочь компании начать развиваться хотя бы на российском рынке, и я даже не уверен в том, что для этого нужны очень большие деньги.
Сколько у нас фондов, которые вкладывают в венчурные проекты? Их в пределах полдюжины. А сколько фондов в одной Баварии? Многие сотни. Вот ты приходишь в правительственную компанию Invest in Bavaria и говоришь: у меня вот такое предприятие, что вы мне посоветуете для развития? Приезжает президент государственного фонда, который говорит о том, что он вложит 2 миллиона евро, если ты принесешь 2 миллиона частных денег. Там налаженная структура.
И идея о том, что инновации у нас начнут возникать на государственные деньги – это ложная идея. Нигде в мире государство не делает этого на свои деньги, своими деньгами оно только создает мотивацию, и это очень важно понять.
