Редактор ПостНауки Ксения Самойленко прогулялась с доктором физико-математических наук Игорем Кричевером и поговорила с ним о принципах организации науки, возрождении математического сообщества в России и конкуренции между университетами.
Молодые талантливые математики уезжали из России на протяжении уже многих лет и, к сожалению, продолжают это делать и сегодня. В предшествующие годы одной из причин утечки «математических мозгов» было то, что молодежи негде было здесь работать, имея хотя бы минимальную возможность обеспечивать свою семью. За последние пять-семь лет ситуация изменилась: подобные места появляются, но выясняется, что заполнить их просто некем. Это следствие катастрофы, которая произошла несколько десятилетий назад. Основная масса поколения математиков, которые находятся сейчас в наиболее активном творческом возрасте, оказалась за рубежом. Вот к ним как к потенциальным научным руководителям и тянутся те, кто только вступает в науку.
К счастью, появление новых математических центров притяжения в России, среди которых в первую очередь мне хочется выделить Высшую школу экономики и Сколтех, позволяет надеяться, что мы еще не прошли тот рубеж, после которого в России просто не будет «критической массы», необходимой для воспроизводства. Изменения происходят очень медленно, но происходят. Есть случаи, и их все больше, когда люди возвращаются или вовсе не уезжают. Это обнадеживает.
Об академической ротации
В Америке должность декана называется chair. По сравнению с Россией эта должность предполагает значительно меньше всякой ненаучной, хозяйственной деятельности. Декан отвечает за более узкий круг вопросов, связанных с наукой, с организацией образовательной деятельности. В разных американских университетах административно это выглядит по-разному. В одних предполагается, что декан достаточно долго занимает свою должность и играет роль научного администратора. Очень часто в подобной ситуации на эту должность приглашают со стороны. В лучших университетах, к которым относится и Columbia University, где я был деканом в 2008–2011 годах, должность декана подразумевает ротацию, при которой почти каждый полный профессор рано или поздно оказывается в этой роли. Никто особенно к этому не рвется. Особых преимуществ должность не дает, а время от науки отнимает. При этом как результат некоторой сложившейся за многие годы атмосферы каждый понимает, что нужно отслужить, отдать часть своего времени на общее благо. В Америке это называется «быть good citizen». Когда ты становишься сотрудником факультета, то как бы становишься в конец очереди. Рано или поздно она до тебя дойдет. В Columbia University срок деканства — три года. Очень редко люди в такой ситуации хотят остаться еще на срок. Я тоже, хотя меня и просили остаться еще на один срок, с радостью вернулся к своей обычной научной жизни.
О задачах и решениях
С 2013 года, не считая годичного перерыва, я постоянно живу и работаю в Москве. Первоначально столь длительный отъезд из любимого мной Нью-Йорка в еще более любимую Москву был связан с семейными обстоятельствами, но постепенно меня все больше и больше стала затягивать работа в Высшей школе экономике, в ИППИ. По счастью, решение принять по крайней мере на один год предложение ректора Сколтеха Александра Петровича Кулешова заняться созданием Центра перспективных исследований у меня не было связано с решением мучительно тяжелого вопроса о том, возвращаться или не возвращаться: я все равно был в Москве.
Идея создать Центр перспективных исследований возникла у Кулешова не случайно. Его многолетний инженерный опыт привел к убеждению, что без сильного центра фундаментальной науки никакие чисто инженерные образования долго не живут, и я готов подписаться под каждым его словом. Может, дополнительно в пользу создания центра играло и то, что это не очень дорогое удовольствие. Да, людям нужно платить зарплату, но по крайней мере не нужно организовывать лаборатории: они математикам не нужны.
«В математике, даже если мы забудем о бакалавриате, магистратура — это не конечный этап, а только начало перед аспирантурой. Поэтому, говоря об образовательных задачах, нужно выстроить магистратуру и аспирантуру в единый трек. Это как раз то, что в западных университетах называется Ph.D-программой».
Должен признаться, что первоначально четкого представления о том, как претворить в жизнь то, что хотелось, у меня не было. Хотелось, чтобы в Центре перспективных исследований собралась замечательная команда математиков и физиков мирового уровня, потому что только в этом случае он сможет привлечь ту молодежь, из которой могут вырасти будущие звезды.
Сколтех — это новое образование, и в нем, к сожалению, еще долгие годы не будет бакалавриата, не будет образования на всех уровнях. Изначально основной упор был сделан на магистратуру. Предполагалось, что люди, получившие образование в каком-нибудь хорошем месте, доучатся два года в магистратуре и будут готовы идти в инновационные научные центры. Но в математике, даже если мы забудем о бакалавриате, магистратура — это не конечный этап, а только начало перед аспирантурой. Поэтому, говоря об образовательных задачах, нужно выстроить магистратуру и аспирантуру в единый трек. Это как раз то, что в западных университетах называется Ph.D-программой. Первые два года студенты такой программы доучиваются, а потом у них идет самостоятельная научная работа.
Кто придет в такую программу? Как вовлечь в ее орбиту студентов бакалавриата, пока они еще не растеряли тот замечательный энтузиазм, с которым они приходят после школы? Естественным ответом на эти вопросы может стать объединение двух брендов: уже состоявшегося бренда Высшей школы экономики, у которой математический бакалавриат мирового уровня, и бренда Сколтеха, который более популярен у студентов-физиков.
О конкуренции и штучном производстве
Спустя несколько лет — пять, десять или пятнадцать — в Сколтехе в конце концов появится бакалавриат. Случится ли так, что он перетянет к себе всех талантливых выпускников школ и это уменьшит количество поступающих в МФТИ, МГУ и другие места? Наличие конкуренции — это всегда хорошо, и борьба за студентов — это всегда нормально. В Бостоне рядом сосуществуют MIT и Гарвард, в Нью-Йорке есть Колмубийский университет, есть NYU со своим знаменитым Курантовским институтом, а не очень далеко — Принстон. Ну и что? Все они, университеты мирового уровня, прекрасно вместе сосуществуют и не жалуются на нехватку студентов. Скорее, это задача для общества — сделать так, чтобы школьников было больше.
