Н. Асадова
― 16 часов и 9 минут в Москве. У микрофона Наргиз Асадова и мой постоянный соведущий Егор Быковский, заведующий отделом журнала «Вокруг света». Привет, Егор. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

Е. Быковский
― Здравствуйте, дорогие друзья, и привет, Наргиз.

Н. Асадова
― Егор, представляй первую тему.

Е. Быковский
― Первая тема у нас про мозг. Мы про него любим разговаривать, как и про энергию. Нейрофизиологи из Японии нашли корреляцию между физиологией мозга и субъективным ощущением счастья. Для этого они попросили полсотни людей ответить на вопросы теста о том, насколько они счастливы, и параллельно сделали МРТ их мозга. Оказалось, что большой объём серого вещества в определённом регионе мозга с большой счастливостью людей как раз и связан напрямую. Это исследование провела группа учёных из университета Киото. А статья об их работе была опубликована в журнале «Scientific Report». На самом деле вы можете найти и на сайте «Nature».

Н. Асадова
― Знаешь, что меня поразило в этой статье? То, что очень высока корреляция с генами. То есть генетически заложено, будет счастливым человек или нет. Это поразило меня.

Е. Быковский
― Генетически полностью заложить ничего нельзя. Но да, предрасположенность к этому есть, и это очень любопытно. Объём серого вещества, о котором идёт речь – это так называемое правое предклинье, участок больших полушарий головного мозга, расположенный в их теменной части. И важно, что при этом не было отмечено существенной взаимосвязи ни с каким другим отделом мозга. Чем явственнее люди ощущали осмысленность своего существования, тем интенсивнее воспринимали позитивные эмоции, слабее – негативные. В общем, чем мы счастливее изначально, тем будете счастливее потом. Всё это очень любопытно и относится к работе мозга в целом, о которой мы пока знаем недостаточно, и для этого мы решили пригласить сегодня чудесного гостя в студию, с ним об этом поговорим.

Н. Асадова
― У нас в гостях Юрий Панчин, доктор биологических наук, заведующий лабораторией Института проблем передачи информации. Здравствуйте, Юрий Валентинович.

Ю. Панчин
― Добрый день.

Н. Асадова
― Мы вам тоже прислали эту статью. Вы её прочитали. И действительно ли это какая-то уникальная статья, это какое-то открытие существенное, и, на ваш взгляд, она корректна, или она была проведена, насколько я понимаю, там не такое большое количество добровольцев было – 50 с небольшим человек всего.

Ю. Панчин
― Вы, кажется, подробнее, чем я, прочитали эту работу. Я её только с утра прочитал. И вообще я не являюсь прямым экспертом по человеческим мозгам, по психологии. Но мне было очень интересно, я сегодня посмотрел. Первое, что я сразу вспомнил и подумал, что это продолжение тех работ, которые проводил такой Магнус Редькин, если помните, «Понедельник начинается в субботу», который занимался вопросами счастья. И я даже посмотрел и вспомнил, что он собирал всякие высказывания о счастье. А в этой работе… я раньше не знал, что есть счастьемер. Там графики, и по некой оси счастье отложено. Я посмотрел, кто это придумал. Придумала это Софья Любомирская. И они придумали некие тесты, по которым они это счастье и мерят. Поэтому я даже немножко отвлёкся от этой статьи про мозг, потому что Магнус Редькин, собирая эти всякие утверждения, он, в частности, написал такое. Там были утверждения простые, а были парадоксальные. И там было написано так, что «счастливее всех шуты, дураки, сущеглупые, нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой в будущее благо не обольщаются». Если есть счастьемер, у нас есть давно умомер (IQ), и я сегодня провёл некоторое время и нашёл статью, потому что для меня было довольно очевидно, что это утверждение правильно, что корреляция будет обратная. Что чем человек глупее, тем он счастливее. Но оказалось, что не так. Я нашёл работу, где по одной оси было счастье. по другой – ум, и оказалось, что чем люди умнее, тем счастливее.

Е. Быковский
― То есть там просто прямая зависимость, без сложных функций?

Ю. Панчин
― В общем – да, она довольно линейна. Там какие-то столбики стояли, там не было графика. И люди, у которых IQ максимальная, среди них было максимальное число людей, которые считают, что они очень счастливы.

Н. Асадова
― Работа киотских учёных доказывает то же самое, потому что они там увидели корреляцию между осознанностью, то есть чем более осознанно человек живёт, то есть чем больше он осознаёт себя, то, что он делает, понимает, зачем он это делает, тем чаще он испытывает приступы счастья.

Е. Быковский
― Но вообще, дорогие друзья, это несколько контринтуитивно.

Ю. Панчин
― Для меня было да.

Е. Быковский
― Многие знания – многие печали, и так далее.

Ю. Панчин
― Я с коллегами обсудил, и они как-то фифти-фифти разбились. Одни говорили, что конечно.

Н. Асадова
― А что касается генетики, генетической предрасположенности…

Ю. Панчин
― В этой статье как раз про генетическую предрасположенность ничего не делалось, но эта самая Любомирская утверждает, я не смотрел её оригинальные работы, что это примерно тоже пополам. Что половина нашего счастья зависит от того, какие у нас гены, от того, как мы родились. А вторая половина зависит уже от других факторов.

Е. Быковский
― Там несомненно в любом случае сильна обратная связь. Что количество счастья прибавляет количество серого вещества. Всё-таки мозг у нас немножко динамичный.

Ю. Панчин
― В этом я совсем не уверен. Вообще я не знаю.

Н. Асадова
― Хорошая тема для следующего выпуска.

Ю. Панчин
― Я могу совершенно точно сказать, что с возрастом у нас мозгов меньше становится. Количество нервных клеток у новорожденного гораздо больше. И один из механизмов дифференцировки мозга, его развития – это то, что всякое лишнее убирается. Поэтому, если мерить по числу нейронов (я не уверен, что нужно мерить по числу нейронов), то мы глупеем всё время.

Н. Асадова
― Вообще мы на самом деле начали…

Ю. Панчин
― Давайте я только ещё одну вещь скажу, потому что я забуду. Я сказал, что я не знаю, насколько аккуратно были сделаны эти работы по генетике, от чего счастье зависит. Я, во-первых, не уверен, что этот критерий очень хороший. Я посмотрел оригинальную статью. Там было написано, что есть этот счастьемер Любомирской, и есть его японский аналог. Его перевели. И я открыл эту штуку, там ровно 4 пункта есть. Я точно не помню. Там тебя просят по 10-балльной шкале оценить, счастливы вы или не счастливы. Есть люди очень счастливые, а есть – нет. Вы по сравнению с ними вы счастливы или нет. Очень хорошо, что люди задумываются о таких сложных вещах.

Поэтому я не знаю, насколько всё это аккуратно. И про генетику тоже. Потому что то, что я посмотрел сегодня, она говорила: примерно 50. Как это делалось, я не знаю. А как это делается, мы знаем. С IQ это было сделано аккуратно. Когда говорится, что IQ наш тоже примерно пополам. Это делается на близнецовых исследованиях. Потому что близнецы генетически абсолютно одинаковы. Поэтому если у вас есть два близнеца, живущих в разных семьях.

Е. Быковский
― Если они однояйцевые, конечно.

Ю. Панчин
― Да, конечно, однояйцевые. И тогда это чистая генетика. А среда разная. А если, например, два близнеца неоднояйцевых, или приёмные и так далее живут в одной семье – это чистое окружение. Можно сравнивать, как коррелирует IQ между однояйцевыми близнецами в разных семьях и не связанными генетически детьми в одной и той же семье. И получается, что примерно пополам. Поэтому если утверждается, что генетическая врождённость счастья сделана аккуратно на близнецах, это просто совсем не моя область, тогда это довольно аккуратно, этому стоит верить.

Н. Асадова
― Вообще очень интересны эти новые исследования мозга, и каких-то неожиданных сфер работы мозга, как счастливы вы, несчастливы. Это всё в новом тренде, когда появились новые инструменты изучения мозгов. И в том числе этих самых больших человеческих мозгов. А не могли бы вы нам рассказать, какие вообще сегодня существуют способы изучать мозги, и какие из них наиболее перспективные, на ваш взгляд.

Е. Быковский
― Какие из них свеженькие. Потому что мы себе легко можем представить простой способ изучения мозгов у простых существ, у которых есть по 100 нейронов, как у какой-нибудь аплизии, там понятно. А вот как подступиться к человеческим мозгам? Миллиарды клеток.

Ю. Панчин
― Лучше бы вы меня спросили про простые. Простыми мозгами как раз я и занимался всю жизнь. А про большие я только знаю по работам. Поэтому я начну с простых. С простыми очень просто. Сто – не сто, а несколько тысяч клеток у аплизии. Аплизия – это такой моллюск. Я как раз тоже на моллюсках работал. И тот моллюск, на котором мы работаем – это морской ангел, есть такой моллюск с крылышками в Белом море. У него ещё меньше клеток. У него весь мозг – около 1000 клеток, может, чуть побольше. И самое замечательное, что клетки большие, а всякая нервная клетка работает электрически. И в ней есть потенциал, почти 0.1 В. И когда клетка срабатывает, то у ней потенциал примерно на 0.1 В изменяется. и это легко регистрировать. Если вы в эту клетку воткнёте маленький электрод. Когда клеток мало и вы их можете узнавать, то вы можете 3-4-5 таких клеток регистрировать и смотреть их связи. Можно тогда этими электродами их раздражать, их можно тормозить. В принципе можно создать полную схему управления каким-нибудь поведением. Мы, например, совершенно точно знаем, как устроен механизм, по которому этот моллюск машет своими крылышками. Я когда на него смотрю, я говорю: ага, это нейрон №7 сработал, это №8, это №12.

И в своё время мы эти работы бросили именно потому, что мы не то, что всё знали, но мы знали, что всё, что мы захотим, мы всё сможем узнать. Но, конечно, интересно было бы что-то сложнее. Эрик Кендел, которого мы упоминали перед передачей, который ввёл этих самых аплизий как объект, он когда-то говорил, что хорошо было бы нам найти такое животное, у которого 4 разноокрашенных нервных клетки с очень маленьким геномом., лучше 4 гена, и который умеет играть на скрипке. На скрипке они играть не умеют. Поэтому скучно. И действительно одна из главных проблем была в том, что как в нашем мозге, в котором почти 100 млрд этих клеток, как там разобраться в деталях.

И действительно сейчас появились замечательные подходы, которые обычно называют оптогенетикой. Она состоит из двух частей. Первая – как на эти клетки влиять? А второе – как смотреть, как они работают?

Е. Быковский
― Как найти ещё для начала.

Ю. Панчин
― Найти – не так важно. Раз клетки отличаются, значит в них какие-то разные гены работают, и разные белки работают. Поэтому если вы перед геном такого белка, который работает в клетках типа 122, есть такая последовательность, которая и позволяет именно в этих клетках производить этот белок. Теперь мы возьмём эту последовательность, и вместо этого белка, который только в этих клетках есть, например, вы антителами покрасите, чем-то покрасите, увидите – а вот, в мозге только эти клетки, номер такой-то. Но теперь, если вы вместе этой сигнальной последовательности, которая определяет, что именно этот белок должен в этой клетке появиться, экспрессироваться, приделаете тот белок, который, например, светится. И тогда во всех клетках он будет, но только в этих клетках этот светящийся белок будет производиться. Теперь вы на этот мозг посмотрите в люминесцентный микроскоп, и увидите эти клетки.

Теперь вместо этого светящегося белка вы можете приделать какой-то инструмент. В клетках, как я говорил, есть электричество, где-то 100 мВ потенциал действий, потенциал в клетке. И если вы этот потенциал измените, например, с -100 до -20, то эта клетка возбудится, она будет работать. А если наоборот его увеличите, то клетка затормозится.

Е. Быковский
― Но разве можно замерить отдельный потенциал отдельного нейрона в мозге у высших животных.

Ю. Панчин
― Я сейчас про это хочу рассказать. Во-первых, можно. У высших животных можно те же самые электроды втыкать. Но вы будете каждый раз смотреть одну клетку или две, от силы – десяток, сколько у вас приборов.

Н. Асадова
― А так можно увидеть весь класс нужных клеток.

Ю. Панчин
― Есть три вещи. Увидеть вообще клетки. Второе – изменить потенциал этих клеток, то есть управлять ими. А третье – наоборот, посмотреть, как они сами по себе работают. Давайте последовательно. Сначала я сказал, что мы можем приделать просто флуоресцентный белок. И тогда мы просто этот класс клеток увидим, которые только специальным способом можно выявить. Вы можете увидеть просто визуально, они будут светиться – зелёненькие, синенькие.

Второе: как нам управлять клеткой? В клетке есть потенциал. И он делается тем, что в мембране клетки есть специальные каналы, которые пропускают одни ионы или другие, положительные или отрицательные, в одну или в другую сторону и тем самым меняют её потенциал. Такие же каналы есть у некоторых водорослей. Не такие же, а другие. И эти каналы реагируют на свет. Благодаря этому водоросль знает, куда ей плыть. Но можно взять теперь ген этого белка, который делает канал, который активируется светом и вставить его, как я говорил, после этой сигнальной последовательности. И тогда в нервных клетках появится этот канал. Когда вы на эту клетку светите, она возбуждается или тормозится в зависимости…

Н. Асадова
― Вот вы уже управляете мозгами.

Ю. Панчин
― Вот мы уже управляем. Совершенно верно. Теперь третье. Как смотреть, как клетка работает? Когда клетка работает, то в ней одна из самых важных вещей – изменяется концентрация кальция. И можно тоже сделать искусственную, не взятую из жизни (то было взято из жизни, из других организмов), умные люди придумали…

Н. Асадова
― Которые называются генные инженеры.

Ю. Панчин
― Как сделать такой сенсор, который будет светиться в зависимости от кальция. Если кальция больше, он светится. Если кальция меньше, он светится. И тогда вы видите, как клетка работает. И теперь у вас есть два основных инструмента. Вы можете клетку запускать и можете смотреть, как они работают сами по себе.

Н. Асадова
― У меня вопрос. На самом деле не очень много времени осталось. Минуты 4 всего. А с помощью такого метода что удалось за последнее время открыть, померить.

Ю. Панчин
― Самое замечательное, там, правда, сложнее, за 4 мин сложно будет рассказать. Но хорошо. Самые замечательные работы по оптогенетике были сделаны, по-моему, Сусуми Тонегава, который в своё время получил Нобелевскую премию за иммунитет. И в его лаборатории научились с помощью таких методов вселять память.

Е. Быковский
― Или стирать?

Ю. Панчин
― То, что я говорю – вставлять. Но можно и стирать. Есть последние работы и про это, что можно сделать память… давайте я один пример приведу. Можно сделать так, чтобы каналы в этих клетках встраивались только в определённой ситуации. Например, в красной комнате.

Н. Асадова
― То есть заходишь в красную комнату – и сразу всё вспомнил. Так?

Ю. Панчин
― В красной комнате вставили эти каналы. А теперь, через какое-то время эту бедную мышь бьют электрическим током и освещают ей мозги. И у неё, не знаю, как, но, по-видимому, у неё создаётся ощущение красной комнаты. Её никогда электрическим током в красной комнате не били. И потом ей предлагают выбрать между красной и синей комнатой. И она в красную комнату не идёт, хотя в этой комнате её никогда не били током. Эти замечательные работы очень упрощённые. И в этих работах есть некий философский смысл, что ничего такого потустороннего в этой самой памяти нет. Мы точно знаем, как оно должно работать, мы просто электрически управляем клетками. И даже такую сложную вещь, как память, можем воспроизвести.

Н. Асадова
― Получается, какой-то рефлекс у неё выработали таким образом.

Ю. Панчин
― Да. Но рефлекс не на реальную красную комнату, а мы стимулируем те клетки, которые, мы думаем…

Е. Быковский
― Отмечаете восприятие света. Это всё интересно. На самом деле всякие локомоторные центры давно там находят. Кажется, что это просто. Но, я думаю, что с замиранием сердца ждут, когда мы наконец докопаемся до самого нутра этих мозгов, найдём там душу или что-нибудь вообще такое малолокализуемое.

Н. Асадова
― Нет таких работ, которые душу ищут?

Ю. Панчин
― На самом деле, наверное, есть. Только они по-другому её называют.

Н. Асадова
― А как?

Ю. Панчин
― За 2 мин про душу сложно.

Н. Асадова
― Хотя бы в каком направлении ищут и как они это называют?

Ю. Панчин
― Что ищут, как называют… Я экспериментатор. Кто-то ищет, кто-то называет. Я знаю две группы работ, которые настоящие, экспериментальные и затрагивают напрямую такие высшие функции, как свобода воли, самосознание. И одна из групп работ – это по разделению двух полушарий, которые делались давно, про них не понимали. В начале прошлого века их делали для того, чтобы лечить эпилепсию. И никто не замечал, что при этом вы делаете двух человек. А потом были работы Сперри на животных, который смог показать, что две половинки мозга при таком разделении пополам работают, как два независимых мозга. Он делал это на мышах. То есть вы можете, например, одну половинку мозга научить одному рефлексу. Предположим, одна половинка видит левым глазом, другая – правым. Левый глаз закрыть и научить правому глазу. А тому глазу – наоборот, другой рефлекс. И в зависимости от того, какой глаз смотрит, у вас она будет реагировать, например, на красную чашку хорошо или плохо.

Е. Быковский
― То есть модели восприятия действительности у неё будут разные. Видимо, и души тоже получатся разные.

Н. Асадова
― Да. К сожалению, наше время подошло к концу. Я благодарю нашего гостя Юрия Панчина, доктора биологических наук и заведующего лабораторией Института проблем передачи информации. за то, что пришли к нам сегодня в студию.

Е. Быковский
― А я скажу ещё несколько слов. Юрий Панчин будет одним из выступающих на междисциплинарном научном форуме «Неделя науки в Москве 2015», который пройдёт с 7 по 12 декабря на площадках Инновационного центра Сколково Российской академии наук. Туда можно зарегистрироваться, если вы журналист или учёный. Регистрация открыта на сайте msw2015.ru. Там будут интересные сессии «Научное обеспечение повышения качества жизни», «Нейротехнологии». Приходите.

Н. Асадова
― Сейчас мы прервёмся на краткие новости и рекламу. Затем вернёмся в эту студию. Никуда не уходите.

НОВОСТИ

Н. Асадова
― 16 часов и 35 минут в Москве. У микрофона по-прежнему Наргиз Асадова и Егор Быковский, заведующий отделом науки журнала «Вокруг света». Мы продолжаем нашу передачу. И сейчас у нас будет тоже зажигательная тема. Она связана с космосом, вернее, с полётами в космос.

Е. Быковский
― Зажигательная в прямом смысле.

Н. Асадова
― Зажигательная в прямом смысле, да. Компания Blue Origin, основателем которой является глава Amazon Джефф Безос, объявила о первой в истории успешной посадки ракеты, побывавшей в космосе. Это произошло буквально 23 ноября, то есть буквально на этой неделе.

23 ноября, как я уже сказала, ракета под кодовым именем New Shepard прошла успешный тест на повторное использование. После полёта в космос ей удалось успешно приземлиться на полигоне в западном Техасе, не повредившись при посадке. И Джефф Безос тут же написал, он ради этого даже завёл Twitter: «Ракеты всегда были расходным материалом. Больше не будут». Безос назвал полноценное повторное использование ракет поворотной точкой и добавил, что ему не терпится заправить New Shepard и попробовать её в действии снова. То есть по сути это ещё один шаг на пути к частным полётам на орбиту. Билеты на такие полёты могут купить любые люди, то есть кто захочет полететь, у кого есть деньги на это. А во время проверки New Shepard поднялась на высоту около 100 км, достигнув максимальной скорости в почти 4 Маха, это почти в четыре раза больше скорости звука, и в конечном итоге она должна будет доставлять до 6 человек на орбиту, затем возвращать их на Землю в целости и сохранности.

Но далеко не всем этот шаг в будущее показался таким уж уникальным. И вот глава Space X, другой частной компании, которая работает над созданием орбитальных ракет, Илон Маск, отметил, что его ракета Grasshopper уже 6 раз выполняла суборбитальный полёт и садилась на Землю, пусть она и поднималась на меньшую высоту. Он также отметил, что скорости New Shepard достаточно только для того, чтобы попасть в космос, но не остаться на орбите.

Е. Быковский
― Космос и орбиту всё-таки надо разделять. Это очень существенный пример.

Н. Асадова
― Да. И, в частности, он привёл пример, что геопереходная орбита, по которой летают его ракеты, достигает скорости до 30 Махов, то есть это в 10 раз больше. Обо всём об этом я сегодня поговорила с Эдвардом Кроули, президентом-основателем Сколковского института науки и технологий и профессором аэронавтики и инженерных сил MIT.

Профессор Кроули, я хотела бы задать вам несколько вопросов. Я хотела бы спросить о ракетах Shepard. Недавно появилась информация, что тут есть возможности использования совершенно других принципов ракетных двигателей. Что происходит с такого рода ракетами, так называемыми суборбитальными полётами кузнечиков по типу Grasshopper? Что это за технологии? Не могли бы вы сказать об этом немножко?

Э. Кроули
― Я бы сказал так. Это один из наиболее успешных частных проектов, которые реализованы сейчас. По сути дела это третья ракета вертикальных взлёта и посадки, которая была запущена на суборбитальную орбиту и возвратилась на землю. Эта работа началась примерно 10 лет тому назад. И затем произошёл целый ряд космических запусков, и двигатели работали успешно, применялись новые виды топливных комбинаций, и их всегда удавалось возвращать. Конечно, они не выходили на высокие орбиты. Они находились на средних орбитах, это суборбитальные полёты, это были почти космические полёты, но они были возвратными. И это было очень важно для частной космической программы. Мне кажется, что такого рода достижения открывают действительно новую страницу в космических полётах. Насколько я могу судить об этом, они ещё и экономичнее, чем ныне существующие программы.

Н. Асадова
― Что бы вы могли сказать о новых шепардских двигателях гибридного типа? И почему именно эта технология сегодня оказывается востребованной? Что стоит за такой технологией? Не могли бы вы нам рассказать поподробнее?

Э. Кроули
― Я должен проверить многие детали, потому что не всё здесь ясно. Эта технология развивалась в частном секторе. Информация о ней не является публичной. Но в целом выбор топлива для движения ракеты строится на тех технологиях, которые будут эффективны, которые уже на сегодняшний день работают. Пока это в основном углеводородные смеси, компоненты, которые можно использовать как альтернативу. Это также относится к водородным двигателям, как вы понимаете.

Но комбинация двигателей, работающих на метаноле, на других искусственных углеводородах, важна тем, что такого рода двигатели и такого рода топливо можно растягивать во времени, их можно складировать, они не так расходны, как предыдущие виды топлива, которые использовались для продвижения космических аппаратов.

Н. Асадова
― А что касается архитектуры космических полётов, методики взлёта, возвращения? Что вы могли бы сказать о продвижении этих технологий в сегодняшнем мире? Как они сегодня развиваются и какие перспективы использования новых ракетных технологий?

Э. Кроули
― Нет сомнений в том, что архитектура космических полётов меняется, и меняется в достаточной мере серьёзно. Такие изменения уже в прошлом проходили после обычных ракетных запусков. В начале космической эры появились другие технологии, появились возвратные космические аппараты типа «Шаттл» или «Буран». Затем менялись технологии для того, чтобы действительно использовать ракету неоднократно.

Это выгодно. И на это направлены усилия коммерческой космонавтики. Поэтому думать над архитектурой всегда разумно, поскольку это, я бы сказал, может существенно удешевить те расходы, которые мы сейчас вкладываем в развитие космической технологии. А снижение затрат, конечно, делает космос гораздо более привлекательной сферой экономических действий. Поэтому работа на орбитах возвращаемых аппаратов, которые будут использовать многократно, перезапускаемые ракетные двигатели и ракеты, для нас кажется весьма перспективной. И это направление будет развиваться, безусловно, и дальше.

Н. Асадова
― А создание этих многоразовых ракетных систем – это действительно выгодное дело? Можно намного сократить расходы на космос? Такой космический челнок или возвратные капсулы, возвратные ракетные модули, даже ступени ракет, которые могли бы быть использованы несколько раз, как вы относитесь к такого рода техническим продвижениям?

Э.Кроули
― Несомненно, что многократное использование ступеней ракеты, допустим, первой ступени, если её можно сохранить и доставить обратно на Землю, это существенное удешевляет расходы на космические полёты. Поэтому вся идея, вся философия создания новых ракет строится именно на этом. Надо возвращать космические сегменты, космические части, ступени, чтобы использовать их многократно. И экономика расходов здесь на системы, которые можно использовать несколько раз, хотя они немного более затратны, нежели чем одноразовые ступени ракетоносителей, это себя, безусловно, окупает. Это выгодно, и за этим стоит будущее, как мне представляется.

Н. Асадова
― Как вы думаете, может быть, следующий шаг в космических исследованиях будет связан с тем, что вообще вся идеология возврата будет серьёзно рассматриваться?

Э. Кроули
― Конечно. Сокращение расходов на возвратные технологии – очень перспективное направление. И поэтому для коммерческих полётов в космос это абсолютно правильное направление. Думаю, мы будем его развивать.

Н. Асадова
― А как много времени потребуется на то, чтобы действительно довести развитие этого направления до коммерчески оправданного?

Э. Кроули
― Мне кажется, что одна или другая американская международная коммерческая компания, занимающаяся частным космосом, к 2017 году выступит с удачными решениями. И я даже уже готов сегодня заказать одной из этих фирм свой билет в космос.

Н. Асадова
― Если вы не против, тогда мы полетим вместе на ракете. Большое вам спасибо за ваш оптимистический ответ и за ваше выступление. Благодарю вас.

Это было интервью с Эдвардом Кроули, ректором Сколковского института науки и технологий. Сейчас мы прервёмся на пару минут рекламы, затем вернёмся в эту студию. Никуда не уходите.

РЕКЛАМА

Н. Асадова
― Продолжаем передачу «Наука в фокусе». И сейчас мы представляем вам нашу любимую рубрику «Вопрос-ответ». +79859704545 – это телефон нашего прямого эфира. Вы можете на СМС присылать свои вопросы о том, как устроено мироздание. Мы с Егором обязуемся эти все вопросы адресовать специалистами, экспертам, учёным, и в последующих передачах ответим на ваши вопросы.

А теперь мы отвечаем на вопросы предыдущих передач. И Рупрехт, наш постоянный слушатель, задал как-то вопрос: «Почему некоторые люди кажутся нам симпатичными, а некоторые – нет?».

Е. Быковский
― «Есть ли у нас шаблоны?», — спросил он. Люди привыкли считать, что красота обитает в глазах смотрящего. Однако исследования потеснили идею, что красота есть вопрос личных предпочтений. Вот так вот. Скажем, совершенно определённым образом люди предпочитают симметричные лица. Потому что асимметрия может свидетельствовать о наличии всяких паразитов. А мы же под красотой в первую очередь подспудно подразумеваем, годится нам человек в пару или нет. С паразитами нам люди не нужны. Поэтому они нам кажутся некрасивыми.

Большую роль играет качество и цвет кожи. Это всё результаты исследований отдельных.

Н. Асадова
― В каком смысле цвет кожи? Ты имеешь в виду – он чёрный, жёлтый, красный или белый?

Е. Быковский
― Не расовый признак, а насыщенность. Ещё важную роль играют пропорции. Психологи из Калифорнийского университета в Сан-Диего даже утверждают, что высчитали пропорции идеального женского лица. Расстояние между глазами и ртом по вертикали должно составить 36% всей длины лица.

Н. Асадова
― Все кинулись мерить.

Е. Быковский
― Расстояние между глазами по горизонтали – 46% от ширины лица. Я недаром вспомнил про Тюбика из Незнайки. Он тоже такие шаблоны делал. И, кстати, человек должен от нас отличаться. Когда гетеросексуальной женщине показывают фотографию мужчины с внешностью, похожей на её собственную, она находит его непривлекательным, потому что это инстинктивная реакция на виртуального брата, а это предотвращает кровосмешение.

Любопытно, что к лицам людей одного пола это неприменимо. Гетеросексуальная женщина сочтёт женщину, похожую на неё саму, симпатичной, особенно если она сама себя считает симпатичной. Я ответил?

Н. Асадова
― Я думаю, что да. Евгений из Томска прислал нам вопрос в прошлой передаче: «Почему при сильном сгибании пальцев слышится щелчок?». От меня был дополнительный вопрос: вредно это или нет?

Е. Быковский
― Я надеюсь, Евгений, что вы спросили не про щелчок, а именно про хруст. Потому что если у вас просто щёлкают фаланги, то это может быть стенозирующий лигаментит или болезнь Нотта. Срочно обратитесь к врачу.

А вообще многие люди любят похрустеть пальцами, даже я, выгибая их с силой в направлении, противоположном ладоням. В общем, вы все понимаете, о чём я говорю. Наверняка вам мама в детстве говорила, что так делать нельзя, будет артрит, пальцы опухнут, всё отвалится и так далее. Но на самом деле никто всерьёз не занимался изучением этого вопроса, кроме одного человека – доктора Дональда Унгера. Он щёлкал пальцами 60 лет, представьте, поставил на себе такой эксперимент. И выяснил, что ничегошеньки с пальцами не происходит. По крайней мере, с его пальцами. Хотя это ещё не доказательство, как вы понимаете. Именно поэтому он получил за эту работу не Нобелевскую, а Шнобелевскую премию. Этой процедурой, как он считает, и это кажется верным, мы стимулируем сухожилия, расслабляем мышцы, расслабляем суставы. Но это можно сделать и другими способами. А звук вот откуда: когда человек хрустит пальцами, он резко уменьшает давление в межсуставной жидкости. там есть такие мешочки с жидкостью вокруг суставов. И газ, находящийся в ней, выделяет пузырьки, они в свою очередь лопаются, и мы слышим это. Со временем достаточно быстро всё встанет на свои места. Но пока это произойдёт, в суставах пальцев нарушается баланс межсуставной жидкости. Из-за этого суставы расшатываются. В общем, многие ортопеды советуют не хрустеть, и, может быть, они отчасти и правы.

Н. Асадова
― +79859704545 – это телефон нашего прямого эфира. И поэтому, если у вас есть какие-то любопытные вопросы, то, что вас давно интересовало, но вы уже выросли, и вам не у кого спросить, теперь есть у кого – у нас. Присылайте нам на телефон.

Е. Быковский
― А я пока похрущу пальцами.

Н. Асадова
― +79859704545. И, Егор, последний вопрос, на который мы успеем сегодня ответить, звучит так: «Храпят ли мужчины больше, чем женщины?».

Е. Быковский
― А как же? Примерно раза в 2 больше в среднем. Некоторые храпят и в 10 раз больше, как вы понимаете. Но в среднем – 2 раза. Иногда это происходит из-за того, что нос заложен, искривлена носовая перегородка, слишком увеличились носоглоточные миндалины и прочее. Там на самом деле миллион причин. Но особенно часто это происходит потому, что мы, люди, умеем говорить. Пока развивался язык, наша гортань сдвинулась вниз по шее, оставив сразу за языком место для так называемого мезофаринкса. Язык, как и другие мускулы, расслабляются во время сна, и может запасть в это место. Особенно если мы лежим на спине. Он мешает дыханию, вызывает храп. А у мужчин мезофаринкс больше, чем у женщин. Такая у нас морфология. Поэтому мужчины чаще храпят, а женщины чаще просыпаются, если их язык в неудобном положении или если мужчина рядом храпит. Им в таком случае остаётся только терпеть храп соседа. Увы.

Н. Асадова
― Я надеюсь, что мы вас просветили, ответили на все ваши вопросы. Сейчас мы с вами прощаемся до следующей пятницы. Всего доброго, и до встречи.

Е. Быковский
― Всего хорошего.